Лев Златкин - Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]
— Баба с возу, на троих легче делится. Алик, ты даже с Аллы половину снял…
— Остальное она себе снимет, — добавил мрачно осветитель.
— …Ты назначаешься нашим чрезвычайным и полномочным представителем у сестры-хозяйки. Внимательно следи, чтобы недоливы исключить.
— В решительный момент изящно подтолкни локоток мамзель — лишку и плеснет, — добавил осветитель.
— Дмитрий Андреевич, — обратился Алик к Леточу, — в каком кабинете удобнее всего поймать сестру-хозяйку?
— В темном! — опять мрачно пошутил осветитель.
— Вася, обрывася! — попытался унять друга оператор.
— В темном не советую! — подыграл Дмитрий Андреевич Леточ. — Живым не выпустит. Попытайся в третьем, он светлый.
Алик исчез, как сквозь землю провалился.
«Во, фокусник! — удивился Тупин. — Наш народ необычайный: способный и изобретательный… по части добывания спиртного».
— А почему вы Костю Аликом кличете? — поинтересовался Леточ.
— Никто его не кличет. Фамилия у него такая, — пояснил оператор. — Как у меня — Степнов, а у Васи — Петров. А у Кости — Алик. И к лицам кавказской национальности он не имеет никакого отношения. И пятый пункт у него в полном порядке.
— Дмитрий Андреевич, — напомнил Леточу о себе Тупин, — я к вам.
— Вижу, что ко мне, — недовольно поморщился Леточ. — И так весь институт гудит, как потревоженный улей.
— А что произошло? — поинтересовался оператор. — Мертвецы сбежали?
— Сбежали — это сильно сказано, но, говорят, двигались. Сторожа зарезали, дежурную…
— Дежурная умерла от инфаркта, — вмешался Тупин. — И мертвецы в смерти сторожа совершенно не виновны.
— Но действительно двигались? — насторожился оператор.
— Кто сторожа зарезал, тот их и двигал, — успокоил Тупин. — Хотел бы я узнать, кто тайну следствия разглашает. Не от своего ли друга Дубасова узнали?
— Михаил Иванович Таран не знаком с подполковником Дубасовым, — возразил Леточ. — А что, разве было по-другому?
— Вам лично это говорил Михаил Иванович?
— Не совсем лично: присутствовали еще секретарь директора, замдиректора по кадрам, замдиректора по научной работе, он сейчас замещает директора, еще подруга секретарши была там… Может, еще кто и был, да я запамятовал, прошу простить старика, память подводить стала.
— Пора садиться за мемуары! — продолжал мрачно шутить осветитель.
— Спасибо за совет! — на полном серьезе откликнулся Леточ. — Да кому нужны мои воспоминания. Новые времена — новые песни. А из моей песни слов не выкинешь.
— Но можно выкинуть песню! — отозвался осветитель.
Появился Костя Алик со склянкой спирта. Но веселья на его физиономии было мало.
— Если кто скажет, что в этой посудине пол-литра, тот пусть бросит в меня камень.
— Вместе с почкой! — не унимался осветитель Петров.
— Грабят! — ахнул оператор. — Среди белого дня. А как же локоток?
— Да у нее уже было налито! — отмахнулся Костя. — Я как бультерьер в глотку ей вцепился, но… она оказалась у нее луженой. «Таран велел дать вам только триста грамм. На троих как раз».
— А про аппаратуру ты ей сказал? — завопил оператор.
— И перечислил количество и ее качество.
— И что? — одновременно выдохнули оператор с осветителем.
— Говорит: «У нас еще не изобрели аппаратуру, которая бы плохо снимала, но хорошо пила».
— Мегера! — выдохнули синхронно оператор с осветителем.
— Ошибаетесь! — улыбнулся Костя Алик. — Очень даже ничего.
— Ничего — это пустое место! — обиделся Леточ. — Анечка у нас самая красивая девчонка в институте.
— А что, братцы! — успокоился оператор. — Все путем. Алла Матвеевна слиняла, директор картины свои объективы будет протирать бензином. Тем более, у него есть машина. Живем.
Из кофра с аппаратурой мигом появились стаканы и полукопченая колбаса. Для творческих людей Леточ с Тупиным перестали существовать.
Тупин тихо сказал Леточу:
— Не вернуться ли нам в ваш кабинет, Дмитрий Андреевич? Во-первых, нам не нальют, во-вторых, вы не пьете, в-третьих, я на службе.
— Хотите колбасы? — проявил гостеприимство оператор.
Но Леточ с Тупиным уже тихо шли по направлению к кабинету номер тринадцать.
Кабинет был маленький и узкий, как кишка.
— Не сравнить с вашим бывшим! — не удержался Тупин.
Леточ промолчал и сел за свой рабочий стол.
— Присаживайтесь, милостивый господин.
— Как-то вы чудно выражаться стали, — заметил Тупин, садясь на скрипучий стул. — Тихо готовите почву для перехода к монархистам?
— Скорее, в почву! — вздохнул Леточ. — Из земли вышел, в землю уйдешь!
Тупин поспешил переменить тему разговора:
— А что, киношники в коридоре будут работать?
— Они на академика Звадовского работают. Неужто мы себе враги? Конечно, выделили им маленький бокс со столом, на котором они и будут трупы резать.
— Сами? — удивился Тупин.
Леточ ухмыльнулся:
— Кишка тонка самим. Ассистент Звадовского резать будет. Кавказец, ножом работать умеет.
— Не любите кавказцев?
— А я всех нерусских не люблю. Присосались к телу великого народа. Совсем больной народ стал. Возьмем киношников: нерусская слиняла, директор только договор подписывать приезжал.
— Тоже нерусский? — ехидно спросил Тупин.
— В очках!.. А эти три Ивана в этом смраде по ночам пахать будут. И спирт пить каждый день. Споили русский народ.
— Противоречите сами себе, Дмитрий Андреевич: резать-то труп будет кавказец, только что сказали.
— Так он — заинтересованный: диссертацию на методе Звадовского защищать хочет.
— Бог с ними, с киношниками! — перевел тему Тупин. — Вы мне лучше скажите, как вы-то здесь оказались? Или поменялись в институтский дом?
— Нашли дурака! — усмехнулся Леточ. — Из «сталинского» дома в блочный барак, вытянутый в небо, переезжать? Я еще не свихнулся, хоть с памятью и не все в порядке… А работаю здесь по простой причине: пенсии не хватает. Мы ведь, как нынешние, не хапали, довольствовались тем, что имели…
— Имели-то все, Дмитрий Андреевич!
— Что положено, то и имели! — обиделся старик. — А теперь все отняли. Какие люди умирают в очереди за грошовой прибавкой к пенсии! Позор! К власти пришли младшие научные работники…
— Так ведь вы их и держали в младших! — перебил Тупин. — Хватит о политике, Дмитрий Андреевич!.. В каких отношениях вы с Михаилом Ивановичем?
— В служебных! Когда мне что-либо надо, я обращаюсь к нему. И все.
— Помогает?
— По мере возможности. А они у него не безграничны. Человек он в нашем городе новый, мало кого знает…
— И вы ему помогаете?
— По мере возможности. Люди должны помогать друг другу.
Лицо Леточа раскраснелось от негодования.
— Вот вы мне и помогите! — обрадовался Тупин. — Как человек человеку. Тем более, это ваша прямая гражданская обязанность.
Леточ раздраженно забарабанил пальцами по столу. И отвел глаза от Тупина, чтобы он не прочел явного нежелания ему помогать.
— Спрашивайте, — нехотя промямлил он. — Но я мало что знаю.
«Заюлил, старый черт! — раздосадованно подумал капитан. — Ничего он не скажет существенного».
— Что за человек был ваш сторож? — спросил он.
— Человек как человек! — пожал плечами Леточ. — Я с ним чаи не гонял. У нас с ним разные весовые категории, как вы сами понимаете. Пил в меру, нареканий никаких…
— А у Михаила Ивановича какие с ним отношения?
— Никакие! Ну, видел я раз, как Андреич выходит из кабинета замдиректора. Ну и что? Все мы там бываем. Таран — по хозяйственной части.
— Если бы по научной! — заметил Тупин.
— Вот именно, — обрадовался Леточ. — Смешно, если бы у сторожа морга были какие-то отношения с замдиректора по научной части.
И Леточ по-детски захохотал, радостно и весело.
— Машиной по-прежнему пользуетесь? — прервал его веселье Тупин.
— Куда там! — отмахнулся Леточ. — Сердце барахлит, боюсь за руль садиться. Да и куда торопиться, если только на кладбище, а туда калачом не заманишь. Троллейбусом пользуюсь, как все уважающие себя пенсионеры. Двадцать минут — и на службе. За опоздание стружку не снимают. И посетители не обижаются, безучастные.
Он опять захохотал, радуясь своему юмору.
— Курорт! — «подыграл» Тупин.
— А что? — гордо подтвердил Леточ. — Я хоть и заведующий моргом, а в морг спускаюсь редко, в исключительных случаях, как вот сейчас — съемку организовать, место показать, служителя прикрепить трупы таскать. Но они ему будут приплачивать по статье «погруз-разгруз». Скучно на пенсии, капитан. Уйдете, прочувствуете.
— Мне еще не скоро. И на моей работе это не обязательно случится. Вы мне лучше поясните: почему киношники собираются работать ночью? Для экзотики? Ночь, трупы, могильная тишина…
